Последние года перед началом специальной военной операции на Украине в России старательно замалчивалась дата окончания другой войны в которой участвовала наша страна – Афганской. В начале 90-х либералы призывали даже в стенах Государственной Думы упразднить День памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества. Якобы агрессивную войну в Афганистане развязало Политбюро ЦК КПСС, и ветеранов войны в Афганистане следует также признать агрессорами и лишить всех воинских и ветеранских льгот.
Слава Богу, большинство этих либералов проявили себя в последние дня настоящей пятой колонной, показали свое истинное лицо в качестве лже-патриотов нашей России и друзей американцев.
Мы в Афганистане помогали законному правительству страны, а американцы, войдя военным контингентом под видом борьбы с талибами быстро договорились с противником. Те – не трогали военные базы антиталибской коалиции в Афганистане, а американцы не бомбят маковые поля и наркопроизводства.
Результат нашего присутствия в Афганистане – сотни школ, больниц, построенных военными строителями в кишлаках, городах, 18,5 тысяч погибших в ущельях и горах и более 300 тысяч раненых и инвалидов советских солдат – наших братьев, выполнявших свой воинский и интернациональный долг. После американцев сотни тысяч наркоманов среди наших детей, уже умерших от героиновой агрессии афганских моджахедов. Так работает США против нас.
Одним из организаторов юбилейных мероприятий в честь воинов-интернационалистов является – один из командующих нашей армии в Афганистане – генерал армии Виктор Федорович Ермаков.
Это он предложил вместо принятого Думой, уменьшительно-извинительно по эмоциональной составляющей и отступательно проигранного по смыслу – «вывод войск из Афганистана» правильное – «выполнение боевой задачи Советскими Вооруженными силами в Демократической республике Афганистан».
Главнокомандующий Вооруженными силами России – наш Президент и наш министр обороны согласились с этим определением военно-исторической даты.
Военная судьба семьи Ермаковых, как и многих советских семей того времени, достойна отдельной художественной книги или фильма. Родился он в Днепропетровске. Великая Отечественная война застала Ермаковых в Полтавской области. Отца Федора Захаровича, кадрового военного, сразу направили на фронт. А Полину Георгиевну с сыном Витей и младшей дочкой Майей эвакуировали на Урал. Эвакуация – это спасение от оккупации, но в сердце шестилетнего мальчугана она оставила свой след: как мучительно долго ехали они степью на лошадях, потом фашистские самолеты нещадно бомбили их поезд… А когда подъезжали к Саратову, под бомбежкой оказался мост через Волгу, и мама боялась, что дальше они не смогут ехать, а Витя радовался: наконец-то кончится эта ненавистная дорога!
Не так уж далеко от Самары, в Красноуральске Новоорского района Оренбургской области, Виктор Ермаков пошел в школу. О голодных и холодных уральских зимах Виктор Федорович вспоминать не любит, говорит, что не это было главным для него. Вырастив двух замечательных сыновей, воспитав на разных этапах военной карьеры не одно поколение офицеров Советской и Российской армии и на ученьях и в боях по-отечески заботясь о рядовых, генерал Ермаков не скрывает, что понимание долга и служения своей стране пришло к нему именно в те суровые военные годы.
«И как малая фронту подмога – мой песок и дырявый кувшин», – эти слова из песни Высоцкого для Виктора Федоровича не художественный образ. В лесном краю, где его семья оказалась в первые годы войны, первоклассник Ермаков уже получал первые свои награды, разумеется, не за боевые действия, как в будущем, а за ударный труд. Тамошняя детвора собирала ягоды, чтобы, как и взрослые, помогать фронту. За сданное на сборном пункте ведро брусники Витя получал карандаш, за два – еще и точилку (опасную бритву в простеньком станке)…
Были у школьников и более серьезные обязанности: помогать пасти овец, чистить и стричь шерсть. Когда женщины, связав из теплой овечьей шерсти носки и перчатки, посылали их нашим бойцам на передовую, мальчишки радовались: в том, что наши красноармейцы бьют врага, не опасаясь морозов, есть и их ма-а-а-ленькая заслуга… Не только мне открыл Виктор Федорович «тайну» бурьян-травы. Особенная, толщиной в палец, в печи она горит, как самый высокопробный уголь – долго и жарко. Заготовкой ее в немыслимых объемах для отопления учебных классов тоже занимались школьники военного поколения… Так что руки у генерала Ермакова умеют не только стрелять, с малых лет они натружены, как у любого, кто не рос маменькиным сынком.
В 1943 году Ермаковы вернулись на Украину, на которой Виктор Федорович много судьбоносных лет прожил и за которую каждый настоящий русский сегодня переживает, как за сестру родную. Я бы образно сравнил: всю жизнь, стремившуюся выскочить из русского мира замуж за самого состоятельного на свете, готова при этом изменить, предавать свой род, даже возненавидеть до смерти – все по-фашистски-бандеровски. А самый состоятельный для того, чтобы слабыми сделать нас, готов, как обычно, не брезгуя любыми средствами, приобрести которую по счету жену в гарем свой американский – через боль, слезы и кровь: войну гражданскую. На чужой территории. Чужими руками. (Такие вот Национальные интересы патологические – больные, значит.)
Отношение к гражданской войне на родной Украине красноречиво, командирским голосом выразил истинный патриот российский – командующий 40-й армией генерал армии Виктор Федорович Ермаков. В сентябре в Москве он закончил III Международный слет воинов-интернационалистов стран СНГ и Балтии так, что каждое слово врезалось в память его участников: «Слушай боевой приказ! Дружбу крепить! Нет войне!!» Больше всего ненавидят войну военные, познавшие ее.
Харьковская область, потом Тернопольская, где Виктор заканчивал школу. К 10-му классу это был уже крепкий, спортивного вида подросток (лыжи, бокс, гимнастика, самбо – вот его школьный спортивный багаж), способный и ответственный ученик, настоящий лидер среди ровесников…
– Так сложилось, что в 1947 году отец ушел из семьи. В жизни всякое случается, и я не осуждал его за принятое решение. Он был очень смелый человек, преданный своему долгу и службе… И я не изменил своим планам и все равно мечтал о военной карьере. – вспоминал сам Виктор Федорович.
Такое испытание не просто пережить в 12 мальчишеских лет. Без такой крепкой опоры, как отец. Для меня такой мальчишка, который смог не только устоять, не опуститься до шпаны, но еще и высоко подняться, широко расправить плечи, стать уважаемым человеком, уже достоин уважения и почитания как герой своей собственной жизни и судьбы.
Виктор Ермаков не только выстоял, выкорчевав из души своей даже малые сорняки безотцовщины, он и сыновьи чувства в сердце своем не сжег, как бы того ни хотелось в пору юности, когда весь мир делится на черное и белое, своих и врагов, а отцовский уход кажется самым страшным предательством. Долгие годы отец и сын Ермаковы связь между собой не поддерживали… И не было от этой принципиальности покоя на душе у Виктора Федоровича, уже ставшего в Афганистане боевым командармом. Он нашел отца в Харькове. Встретились. Ох, непростым, наверное, был тот разговор – первый спустя десятки лет!
Наговорившись, долго сидели молча… Отец взял в руки свой орден Красного Знамени (за Великую Отечественную войну) и такой же орден сына (за бои в Афганистане). Ермаков-старший долго держал их на ладонях, покачивая, как будто взвешивая, покачал головой со вздохом: и тот, и другой орден – за верность долгу. На разных войнах, но одному – офицерскому.
И этот орден Красного Знамени – среди других своих наград – генералу Виктору Федоровичу Ермакову дорог особо. Отец сравнил его со своим фронтовым и не нашел изъяна… Для сына – это честь.
И в продолжение семейной традиции – честь имеют и сыновья Виктора Федоровича, офицерскую, которые также выбрали военную профессию.
… А военная карьера Виктора Ермакова началась с опоздания, за которое пришлось ему здорово поплатиться. Хотя, как знать, может, оно и к лучшему, что не вышло из Виктора моряка. Зато получился выдающийся сухопутный военачальник!
Окончив школу, паренек из Тернопольской области подал заявление в Ленинградское высшее военно-морское училище имени Фрунзе. И надо же: экзамены по времени совпадали с соревнованиями по плаванию на первенство Украины. И чемпион области не мог их пропустить, решив (по наивности неармейского пока еще человека), что денек опоздания в училище ему простят. Но чемпиону Украины (не зря же поехал на соревнования!) и обладателю разрядов по разным видам спорта в приеме документов отказали!
И тогда проявил характер и успешно сдал экзамены в Киевское Краснознаменное объединенное училище самоходной артиллерии.
Лейтенантская ступенька карьеры генерала Ермакова пришлась на службу в Литве. Затем – группа Советских войск в Германии, где Ермаков командовал взводом.
В 1970 году Виктор Федорович уже окончил Военную академию имени Фрунзе, после началась служба в Кантемировской дивизии.
Это прославленная в истории страны дивизия, сформированная в 1942 году под Воронежем, в боях она прошла до Берлина и Праги. Стояла дивизия в Наро-Фоминске и входила в число элитных в ВС Советского Союза. Особо важные зарубежные официальные делегации привозили куда? В Кантемировскую и Таманскую дивизии! Гостям было что показать из самых весомых достижений Вооруженных сил СССР. Но и служить здесь было труднее, чем в других частях, всем: и рядовым, и офицерам. Например, если обычно в полку планировалось три батальонных учения в год, то кантемировцы проводили их 9–10 – и в грязь, и в зной, и в метель…
Пройдя такую блестящую и неимоверно трудную школу, Ермаков получил направление снова на учебу! В Академию Генерального штаба! Даже люди абсолютно штатские разбираются: выше, чем Академия Генштаба, учебного заведения в армии нет. И эту «академию академий», как и имени Фрунзе, Виктор Федорович закончил с золотой медалью. Получил должность комдива, спустя два года он – командир армейского корпуса, а еще через два – командарм!
В биографии генерала Ермакова это командование 15-й гвардейской танковой дивизией в Чехословакии, 28-го армейского корпуса в историческом центре Моравии, в 1980 году командующий 14-й армией в Кишиневе. Год 1980-й – это уже война в Афганистане, и в 1982 году генерал-лейтенант Ермаков принял командование 40-й армией.
То, что значила афганская война для нашей армии, для Советского Союза да и для мирового порядка 1980-х годов, Виктор Федорович объективно, честно, порой жестко описал в своей книге «Афганский зной. История войны и мира глазами командарма». И в первую очередь, что значила она для него самого, командующего 40-й армией советского генерала, патриота… Это книга удивительной честности, открывающая немало неизвестных страниц той необъявленной войны. Читается на одном дыхании. Закрыв последнюю страницу, я задумался: почему? Ведь в ней практически нет описаний сражений, всех тех «горячих» тем, тем более «жареных фактов», которыми порой привлекается читательское внимание.
Те 3338 дней, что шла эта война, настолько глубоко перепахали жизни и судьбы тысяч и тысяч советских людей, что и сейчас вызывают и боль, и гордость, заставляют спорить, как будто не прошло уже 25 лет со дня ее окончания. Сколько таких серьезных разговоров было и у меня с Виктором Федоровичем, и у «афганцев», с которыми он не раз встречался в нашем госпитале. Очень многое из этих бесед осталось в памяти. Да и как можно забыть, скажем, как спокойно, как будто без эмоций, отвечал Виктор Федорович на болезненный вопрос, стоило ли нашему государству воевать в чужой стране и уйти оттуда ни с чем.
– Да, мы много слышали заявлений о том, что афганскую войну Советский Союз, дескать, проиграл. Оставим это на совести «исследователей».
Продолжая тему, на которой все еще пытаются спекулировать и за рубежом, и – увы! – в нашем обществе, Виктор Федорович прямо рассказывал о том, как грамотно принималось решение о вводе наших войск в Афганистан. Например, будучи на обеде в Свято-Воскресенском монастыре в Самаре, честно отвечал на многочисленные эрудированные вопросы управляющего нашей Епархией – ректора православной духовной семинарии, глубокоуважаемого и авторитетного, воистину Почетного гражданина Самарской области и Самары Владыки Сергия.
«Документ о вводе ограниченного контингента советских войск был принят 12 декабря 1979 года на специальном заседании Политбюро ЦК КПСС. Решение принималось после неоднократных просьб Амина. Надо сказать, ввод войск не раз откладывали. Но в это время Амин заявил, что противники действующей власти напирают, и, коль скоро СССР не помогает, он обратится к американцам. Появление частей армии США в «мягком подбрюшье» Советского Союза давало простор для ракет «Першинг» с их дальностью полета до 2 500 км. И все же решение о вводе наших войск далось с трудом. Против высказался Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Да и в самом Министерстве обороны не имелось однозначного мнения на этот счет. Против был начальник Генштаба Вооруженных сил маршал Николай Васильевич Огарков… Считаю, что у нас и там, в Афганистане, не произошло слияния правильно поставленных политических задач и военных усилий. Это – корневая проблема. И она не была решена».
В Афганистан на тот момент генерал-лейтенанта Виктора Ермакова «дернули» с должности командующего 14-й общевойсковой гвардейской армии, штаб которой находился в Кишиневе. Вызвали аккурат в День Победы – 9 мая 1982 года. Шел третий год продолжившейся потом еще семь лет Афганской войны. Прибыв в Москву на собеседование накануне, ровно в 12.00 упомянутого праздничного дня, генерал шагнул в кабинет министра обороны СССР Маршала Советского Союза Дмитрия Федоровича Устинова. Вроде бы рядовая встреча эта (мало ли министр принимал командармов!) сама по себе колоритна. После доклада хозяин кабинета кивнул на стул у приставного столика:
– Садись, сынок.
Устинову было на тот день 73, и 46-летний генерал и впрямь годился ему в сыновья (тем более что у маршала были сын и дочь примерно одного возраста с Ермаковым), но все же подобное обращение уже к многоопытному командарму (а до 14-й гвардейской Ермаков полтора года командовал развернутой танковой дивизией в ЦГВ, а после столько же времени там же – куда более крупным, чем вверенная ему армия, 28-м армейским корпусом) явно выходило за рамки даже не предусмотренных уставом обращений. И Ермакова царапнуло: «Я думаю: ну ни фига себе, чего-то я «сынком» стал?! Значит, наверно, не подхожу. Я сел. «Ну, с чего начнешь в (воюющей. – В.З., И.П.) армии?» Я понял, что в должности остался».
Министр одобрил все его «начала» на новом месте, а затем неожиданно спросил: «Так, какое сегодня число?». «9 мая, товарищ министр обороны», – в крайнем недоумении ответил визави. – «А время?» Тот глянул на наручные часы: «12 часов 20 минут». – «Так вот так, запомни, – Устинов нажал кнопку вызова, и, когда вошли его помощник в звании генерал-полковника и порученец, продолжил, обращаясь к ним: – Каждый месяц 9-го числа в 12 часов 20 минут, где б я ни был, мне должен докладывать командующий 40-й армией Ермаков. Вам понятно?» – «Так точно». – «Тогда все. А сейчас давай к начальнику Генерального штаба, он тебя ждет».
О возглавлявшем Генштаб Маршале Советского Союза Николае Васильевиче Огаркове Ермаков отзывается в фильме так: «Это был человек-интеллектуал. Это был, будем так говорить, образец культуры военачальника. Он никогда не шумел, никогда не позволял себе обидеть человека. Он был строгим, но говорил спокойным голосом… Он был единственным человеком в Министерстве обороны, который выступал против ввода наших войск в Афганистан».
Встреча была еще короче, чем с главой военного ведомства. Огарков поинтересовался, внимательно глядя в лицо вновь назначенному: «Ну как, с удовольствием едешь в Афганистан?»
Ермаков: «Я говорю: «Товарищ маршал, с огромным удовольствием! Армия есть армия, надо себя и в бою проверить». «Береги людей!» – он мне таким металлическим голосом. Я говорю: «Понял». – «Береги людей!» – «Понял!» – «Так, машина внизу, самолет на аэродроме». Единственное, что я попросил в приемной: «Разрешите позвонить домой в Кишинев, что я прошел собеседование?» Мне сразу порученец набрал квартиру, жена была после операции. Сказал ей: «Машенька, я прошел собеседование, сейчас вылетаю в Кабул».
Пока летел (на пару с сопровождающим майором), командиру воздушного судна поступила команда посадить самолет в Ташкенте на военном аэродроме Тузель. Эту воздушную гавань знают едва ли не все офицеры и прапорщики с солдатами, а также вольнонаемные, кто служил в ОКСВ, – именно отсюда они попадали «за речку». Инициативу подзадержать нового командарма «Сороковой» проявил командующий Туркестанским военным округом, который переговорил с министром обороны и убедил того, что вновь назначенному будет весьма полезно начать входить в курс дела именно в штабе округа. Требовалось хотя бы в общих чертах понять, как осуществляется материально-техническое обеспечение советской группировки, представить себе систему подготовки к боевым действиям, организацию взаимодействия с афганской армией…
Через два дня Ермаков вылетел в Кабул. Когда зашли на посадку, командир доложил, что посадить самолет из-за сильного ветра весьма проблематично: сносит, и потому надо уходить на запасной аэродром – Джелалабад, что в 120 км на восток. А видно, что внизу уже люди ждут. И новоиспеченный командарм-40 приказывает пилоту: «Никакого Джелалабада, только основной аэродром Кабул! Теперь слушай меня. Раз сносит – правым колесом по обрезу полосы! Сразу включаешь реверс, и пока нас будет сносить, мы уже остановимся».
Точно так и сели. Командир выходит, козыряет: «Посадка совершена… Вы летчик?!» – «Нет, я просто командующий армией».
«Просто командующий армией» даже не подумал в те минуты о неких плохих приметах, что бытовали у суеверных авиаторов. Им владело лишь убеждение, что он должен сесть в Кабуле – и все: «Хоть с парашютом прыгай, но я должен сесть в Кабуле!»
Генерал Ермаков о большой политике говорит сжато, не позволяя себе даже толики того ворчания, с которым порой у нас принимаются даже самые позитивные решения власти. Да, он человек военный: приказ есть приказ, обсуждению не подлежит. Но есть темы, которые стоит затронуть, как мужественное лицо боевого генерала светлеет, глаза загораются. Это тема о самом дорогом «капитале» армии – о людях в военных погонах. Но и кулаком стукнуть может генерал, чтобы пресечь инсинуации по поводу бездумных людских потерь в афганской войне.
«Одна из боевых частей попала в засаду, – как-то рассказывал Виктор Федорович. – Погибло сразу 22 человека… Я принял решение снять с должности командира полка, а виновные были отданы под суд. Решение было оправдано: причина поражения – в элементарной халатности, неосторожности, которой воспользовались душманы. Я считал потерю 22 человек преступлением командиров.
Ермаков командовал 40-й афганской по ноябрь 1983 года (но и потом, став замкомандующего ТуркВО, практически не вылезал «из-за речки», возглавляя там опергруппу, применяя и передавая накопленный за полтора года боев немалый практический опыт ведения боевых действий). Возможно, эти полтора года были самыми трудными за десятилетку той войны, когда выявилась очевидная слабая готовность советских войск к войне в условиях горно-пустынной местности. Бичом были многочисленные недостатки не апробированных в таких условиях систем вооружения, страдало дело всестороннего обеспечения войск. Рассказчик, впрочем, нисколько не выпячивает свою роль в закладку многих необходимых вещей, которые потом достались от него «по наследству» другим еще четырем командующим, которые командовали объединением после него, вплоть до выводившего войска в Союз Бориса Всеволодовича Громова.
Он неуклонно следовал напутствию Маршала Советского Союза Огаркова и сам назидал командирам всех степеней: «Самое главное для вас – это вернуть сына маме. Мы афганцам помогать пришли, но не воевать за их революцию». Тем не менее безвозвратные потери в этот период был значительными: по официальным данным, в 1982 году – около 2 тыс. человек, в 1983-м – почти 1450. Генерал армии Ермаков в фильме объясняет это тем, что уже через два-три дня после составления и утверждения плана боевых действий «все душманы знают, где мы будем воевать»: «Потому что слишком много было агентуры у них везде: в афганском Генеральном штабе, в правительственных учреждениях…» Исходя из понимания этого, подход во взаимодействии с афганскими военными изменили: «Один план вот такой, совместный, а другой – наш, его никто не знает. Этот утверждается, и тот утверждается». Когда те удивлялись: а почему не там проводится операция, которую вместе запланировали, отвечали: мол, обстановка изменилась, пришлось на ходу перестраивать план… «И мы смогли в какой-то мере соблюдать тайну – ту, которая нам в армии нужна была».
Президента СССР М.С. Горбачева после того, как он объявил об окончании холодной войны, одностороннем выводе Советских войск из Восточной Европы, по сути, ликвидировав Варшавский договор и разрушив Берлинскую стену, став национальным героем Германии и лауреатом Нобелевской премии, слушали в Генштабе как Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами СССР. Командующий ПриВО Альберт Макашов прямолинейно высказал Горбачеву, что, прежде чем принимать такие глобальные военно-стратегические решения, надо было бы Президенту хотя бы 2 недели провести в Генштабе на курсах по ликбезу. После чего рассерженный и оскорбленный Верховный прервал заседание коллегии МО (это была коллегия) и уехал из Генштаба. Перед провожавшим его министром обороны маршалом Язовым и зам. министра Ермаковым Горбачев возмущался бурно.
«Не видано! Ни слыхано! Такое хамство! А ты что скажешь?» – обратился к Ермакову. Виктор Федорович вспоминает: «А я ему спокойно, но твердо ответил: “Скажу, Михаил Сергеевич, что генерал Макашов трижды прав”. Горбачев послал меня, кажется! А министр бросился провожать его, успокаивая на ходу. Вечером, приехав домой, я сказал моей верной генеральше: “Маша, суши сухари”». На второй день позвонил Язов и по-товарищески сочувственно и в то же время с утверждением наступления новых времен – времен демократии и конца репрессиям: «Приезжай в министерство, оформляйся, ты всего-навсего отправлен в отставку». Я полагаю, именно за эти качества – мужество, справедливость, принципиальность, конечно, человеколюбие, точнее, любовь к солдату – министр обороны С.К. Шойгу назначил авторитетного генерала Ермакова генеральным инспектором МО, для претворения социальной политики в отношении ветеранов военной службы в жизнь.
Виктор Федорович Ермаков
Избирался депутатом Верховного Совета Украинской ССР в 1984–1988 гг. и Верховного Совета России в 1990—1993 гг.
Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени, Почета, а также многими иностранными орденами и медалями.
По материалам samsud.ru, Олег Яковлев, nvo.ng.ru
