В конце 1905 г. в Персии начались антишахские выступления. Их возглавило духовенство. Поводом для этих выступлений послужил инцидент, происшедший в Тегеране 12 декабря 1905 г. В этот день правитель города приказал наказать нескольких богатых купцов, отказавшихся снизить цену на импортный сахар. К купцам применили традиционное для Персии тех лет наказание — их били по пяткам. А на следующее утро в знак протеста против такого надругательства в Тегеране не открылась ни одна торговая лавка и ни одна производственная мастерская.
9 сентября 1906 г. шах Мозаффар ад-Дин утвердил положение о выборах от сословий в меджлис, и в декабре того же года в Тегеране начал работу меджлис первого созыва. К концу 1906 г. был утвержден Основной закон Персидского шахства – в стране объявлялась конституционная монархия. Согласно статье 16 Конституции, все основные законы, «необходимые для укрепления основ государства и высочайшей власти, а также для ведения дел в стране и устройства правительственных учреждений», должны были быть одобрены меджлисом. В Конституции говорилось, что персидские газеты «могут печатать ход всех прений меджлиса, но при условии — не изменять и не извращать смысла». Теперь правительство не имело права без согласования с меджлисом раздавать концессии и разрешать учреждение частных компаний. Статья 25 гласила, что соглашения о государственных займах, как внутренних, так и внешних, должны были заключаться «с ведома и одобрения меджлиса».
А 8 января 1907 г., через неделю после ратификации Конституции, скончался шах Мозаффар ад-Дин. Новым шахом стал его сын Мохаммад-Али (1907 –1909), бывший при жизни отца правителем Персидского Азербайджана. Он обещал поддерживать новый конституционный порядок. Однако сразу же возникли трения между шахом и меджлисом – любая предлагаемая меджлисом реформа с ходу отвергалась шахом.
Один из лидеров оппозиции, муджахид ага Сейид Мохаммад Табатабан начал систематически обличать в меджлисе казачью бригаду. Он протестовал против ее формы, эполет и наград в русском стиле, а также против традиции отдавать честь русскому посланнику в Тегеране, а не военному министру Персии. Сейид Мохаммад сомневался в боеспособности бригады.
Персидские офицеры составили комитет, который расследовал состояние финансов бригады и обнаружил, что ее командир полковник Чернозубов присваивал их жалованье. Русские офицеры подтвердили это обвинение, и Чернозубов уехал в Россию, а 15 сентября 1907 г. в Тегеран прибыл новый командир – полковник Владимир Платонович Ляхов.
Ляхову было 38 лет. За плечами – служба в лейб-гвардейском Измайловском полку и академия Генштаба. Но назначение Ляхова определило его «геройское» поведение в Осетии, где он с 7 января 1906 г. командовал карательными отрядами.
Русское правительство, хотя и опасалось негативной реакции Лондона, но все более склонялось к интервенции в Персию. Повод вскоре нашелся. 13 апреля 1908 г. русский офицер Двоеглазов с несколькими солдатами перешел на персидскую территорию и был убит там кочевниками-шахсевенами. Этот инцидент русские раздули до невероятных размеров. Русский посол в Персии Гартвиг представил персидскому министру иностранных дел протест, в котором говорилось, что это шахсевены пересекли русскую границу и убили Двоеглазова на территории России. 16 мая министр иностранных дел А.П. Извольский сообщил Гартвигу, что три племенных вождя в районе Астары, где был убит Двоеглазов, получили от русских требование заплатить компенсацию и предупреждение, что в случае, если бандитизм не прекратится, русские сожгут деревни всех, кто принимал участие в грабеже или укрывал бандитов, и строго накажут виновных.
Несколько слов стоит сказать о чрезвычайно воинственном племени шахсевенов. По-персидски «шахсевен» переводится как «любящий шаха». Ряд современных азербайджанских историков считают шахсевенов потомками племени айрумов – азербайджанских тюрков. В конце XVI века часть айрумов откочевала с территории современного Азербайджана в Персидский Азербайджан. Из них шах Аббас I сформировал отряды гвардии, именовавшиеся шахсевенами. За верную службу вожди шахсевен получили земли в районах Ардебиля, Мугана и Казвина. Шахсевены – кочевники, сохранившие многие домусульманские обычаи.
Согласно Гюлистанскому договору, шахсевенам было позволено кочевать как на российской, так и на персидской территориях вблизи границы. Однако в 1884 г. царские власти из-за ряда инцидентов с шахсевенами запретили им появляться на территории империи. Забегая вперед, скажу, что сейчас в Иране проживает 270 тысяч шахсеванов, а в СССР в ходе всех переписей шахсевенов записывали азербайджанцами.
Английской консул Стивене докладывал из Батума, что русские войска вошли в Персию с приказом сжигать деревни на пути экспедиции: «В соответствии с этим несколько деревень в радиусе 12 верст от границы сровняли с землей, и, выполнив так задачу экспедиции, генерал Снарский и его отряд в настоящее время отходят на российскую территорию».
Прежде чем вывести войска на российскую территорию, генерал Снарский предъявил губернатору Азербайджана ультиматум. Он заявил, что послан царским наместником для взыскания компенсации, в которую вошла и стоимость карательной экспедиции.
Персидское правительство приняло условия ультиматума, что еще больше обострило ситуацию в стране. В конце мая 1908 г. Тегеран находился в основном под контролем оппозиции. Шахский дворец опустел – большая часть вельмож разбежалась по домам.
Ранним утром 22 мая 1908 г. по улицам Тегерана галопом промчались подразделения казачьей бригады – два кавалерийских полка и батарея конных пушек. Часть войск окружила здание меджлиса, а другая часть – шахский дворец.
Из ворот дворца вылетела карета, сопровождаемая русскими офицерами. Через полчаса она влетела на территорию казарм казачьей бригады. Лишь тут Мохаммед-Али сумел пересилить страх. Он вышел из казармы и важно заявил: «Мои предки завоевали себе престол силой оружия, и я мечом моим буду его оборонять. Если надо, я стану во главе моей верной бригады… чтобы победить или умереть». А 9 июня шах объявил в Тегеране военное положение и временно назначил генерал-полковника Ляхова генерал-губернатором, с подчинением ему всех войск и полиции.
23 июня 1908 г. Ляхов отправил своих казаков на штурм меджлиса и мечети Сипах-Лазар. Бой длился свыше семи часов. Меджлис подвергся обстрелу артиллерией с использованием гранат и шрапнели. Несколько сот защитников меджлиса и мечети были убиты, несколько десятков повешены казаками Ляхова. Казаки и шахская стража начали массовые грабежи частных домов. Найти защиту от карателей можно было лишь в британской миссии. Чтобы не позволить сотням людей бежать к англичанам, посол Гартвиг приказал Ляхову окружить британскую миссию казаками. «Это был беспрецедентно наглый шаг. Англичане были поражены наглостью казачьего полковника». Дело дошло до того, что Ляхов пригрозил обстрелять британскую миссию из пушек, если там укроют конституалистов (противников шаха).
Действия Ляхова вызвали протест во многих странах мира. 15 ноября 1908 г. социал-демократическая фракция в III Государственной думе сделала запрос правительству о действиях Ляхова в Персии. Естественно, что Столыпин и Извольский сумели отболтаться. Тем не менее Ляхова пришлось отозвать из Персии. К 1917 году Ляхов уже имел чин генерал-лейтенанта. С ноября 1918 года он в Добровольческой армии, с лета 1919 г. – вышел в отставку и поселился в своем доме в Батуме. Там на Ляхова было совершено неудачное покушение. 30 апреля 1920 г. он все же был убит неизвестными. Было ли это местью за Осетию или Персию, можно только гадать.
Но вернемся в Тегеран. Шах начал расправы над оппозицией. Он приказал временно распустить меджлис и энджомены. Многие газеты были закрыты, в Тегеране введено осадное положение. В других персидских городах энджомены были вообще разогнаны, а губернаторами областей и провинций были учреждены верные шаху сановники.
8 февраля 1909 г. в центре провинции Гилян городе Реште вспыхнуло антиправительственное восстание. На помощь персидским оппозиционерам прибыли профессиональные кавказские революционеры, многие их которых состояли в рядах РСДРП. Они-то и сыграли основную роль в подготовке и дальнейшем развитии восстания. Особо отличились грузинские революционеры. В ходе восстания к его участникам присоединились многие проживавшие в Реште азербайджанские тюрки, в основном торговцы и ремесленники, а также местные армяне. Среди восставших был и либеральный деятель Сардар Мохи со своими приближенными.
Между правительственными войсками и повстанцами завязались перестрелки, в ходе которых погибли 56 солдат, губернатор Гиляна, два чиновника, персидский казак-охранник и многие другие.
На следующий день бывший шахский сановник Сепахдар был провозглашен правителем Гиляна и предводителем восставших, хотя кавказские революционеры не очень одобряли его кандидатуру.
Через несколько дней рештские повстанцы победили сторонников правительства и в городе Казвине. Там к восставшим присоединилась группа крестьян. Предводители конфедерации бахтиарских племен Сардар Асад и Самсам ос-Салтане предложили конституционалистам Гиляна и Казвина объединиться и двинуться на Тегеран. 3 июля их объединенные силы вошли в столицу, и после нескольких стычек со сторонниками шаха Тегеран оказался полностью в руках восставших. Мохаммед Али шах со своими приближенными укрылся в летней резиденции российской миссии в предместье Тегерана Зергенде.
Высший совет, в который вошли каджарский принц, депутаты разогнанного меджлиса, бывшие министры, религиозные авторитеты, крупные купцы и саррафы (менялы), принял решение о низложении Мохаммед Али шаха, а новым шахом был провозглашен его двенадцатилетний сын Ахмед. Регентом стал предводитель царствующего племени Каджар, либерально настроенный Мирза Али-Реза хан Азуд оль-Мольк.
Свержение шаха в известной степени устраивало Лондон, но совершенно не устраивало Петербург. В северные районы Персии были введены небольшие отряды русских войск. Еще летом 1907 г. по Мариинской водной системе с Балтики перешли на Каспий миноносцы «Пылкий» и «Пронзительный». Их появление у персидских берегов произвело фурор. П. Стрелянов писал: «В 1907 году, на Энзелийском рейде, появился русский миноносец и стал на якорь. На другой день, утром, был день тезоименитства Государыни Императрицы. Командир миноносца произвел установленный салют. При первых выстрелах Энзели опустело. Жители бросились в погреба, часть их поспешно, в лодках и пешком, направились по дороге к Решту»
И в этот момент царское правительство решилось на широкомасштабную военную интервенцию. Из секретного донесения № 1124 Главного штаба от 20 июня 1909 г.:
«Ввиду ожидавшегося в Тавризе нападения на консульства и европейские учреждения и подданных со стороны революционеров и населения Тавриза, доведенного от отчаяния голодом, Главнокомандующему войсками Кавказского военного округа телеграммой от 7-го сего апреля сообщено, что Государь Император повелел немедленно двинуть форсированным маршем в Тавриз отряд достаточной силы для защиты русских и иностранных учреждений и подданных, подвоза к ним продовольствия, а также для поддержания обеспеченного сообщения Тавриза с Джульфою».
Кавказский наместник граф Воронцов-Дашков направил в Джульфу отряд под командованием генерал-майора Снарского в составе: двух батальонов 1-й Кавказской стрелковой бригады; двух сотен 1-го Сунженско-Владикавказского генерала Слепцова полка Терского казачьего войска; двух сотен 1-го Полтавского Кошевого атамана Сидора Белого полка Кубанского казачьего войска; трех батарей (скорострельной, горной и мортирной) и одной роты сапер.
Переправившись через реку Араке, отряд под командованием генерал-майора Снарского двинулся на Тавриз.
Из инструкции начальнику отряда: «…совместное с русскими войсками пребывание в населенных пунктах и передвижение по охраняемым русскими войсками дорогам каких-либо вооруженных отрядов и партий, деятельность которых имела бы разбойничий характер, – не допускается…
Решение вопроса об употреблении в дело оружия зависит исключительно от войскового начальства. Раз принятое решение должно быть приводимо в исполнение бесповоротно и с полной энергией».
Управление генерал-квартирмейстера (генерал-майора Юденича) Штаба Кавказского военного округа разработало три операционных направления, по которым производился ввод российских войск в Персию в 1909 г. и в 1911 г. Это были следующие направления:
Первое: Джульфа – Тавриз – Тегеран;
Второе: Энзели – Решт – Казвин – Тегеран;
Третье: Астара – Решт – Казвин – Тегеран.
Первое направление было самым длинным. Оно проходило по Азербайджану, где бродило огромное количество недружелюбно настроенных воинственных кочевых племен. Это было самое трудное направление, но оно давало возможность овладеть самой важной частью Персии – Азербайджаном.
Второе направление – через порт Энзели. В то время порт еще был недоступен для судов с большой осадкой. Глубина в порту – до 5 футов, то есть 1,5 м. Поэтому десанту приходилось пересаживаться с глубокосидящих пароходов на лодки на расстоянии 500 – 700 м от берега.
1-й Лабинский полк в составе экспедиционного отряда высадился на южном побережье Каспийского моря, в порту Энзели. Высадку русского десанта обеспечивала конвойная сотня под командой есаула Абашкина. С военных транспортов на больших лодках отправляли сначала пехоту, артиллерию, вьюки и седла, а лошадей выгружали прямо в воду. Затем в лодках переправлялись сотни, держа за поводья плывущих лошадей.
Лабинский полк двинулся в походном порядке через Решт на Казвин, где соединился с отрядом генерал-майора Довбор-Мусницкого.
Основной проблемой в походе были нестерпимая жара и нехватка пресной воды. На привале одновременно надо было напоить большое количество людей, лошадей и верблюдов. Колодцы иссякали, и солдаты расчищали завалившиеся от времени старые колодцы, довольствуясь тем небольшим количеством воды, которое они могли дать. По заведенному порядку к колодцу допускались сначала люди, потом артиллерийские лошади, за ними – казачьи и, наконец, верблюды.
Начальник охраны дороги Хой – Урмия капитан Арешев докладывал: «Курды захватили дорогу и грабят караваны». В своем рапорте он писал об армянских фидаях-дашнаках: «…они ничем не выразили своих симпатий к России, а наоборот, пропагандируют против нас курдов и персов. Я полагаю, что к дашнакам, хорошо консульству известным, должна быть обращена наша месть. Разбогатев, торгуя и живя под покровом русского флага, они при таком к нам отношении первые достойны смерти. Я, как армянин, более чем кто-либо этим возмущен. Капитан Арешев».
Губернаторы западных провинций Персии вели среди курдов антирусскую пропаганду враждебного для России характера. «Они усиленно советуют курдам делать нападения на наши разъезды с тем, чтобы наши репрессии в отношении курдов восстановили бы против России последних». (Из донесения военных агентов в Штаб Кавказского военного округа.)
Консул из Ардебиля писал посланнику в Тегеране: «Шахсевены прячут имущество, распродают скот, закупили патронов, приготовились к быстрому сосредоточению. В случае необходимости, они могут уйти в Турцию и избежать наказания, что делает шахсевен крайне опасными. Вновь доношу о неотложной необходимости теперь же покончить с ними».
За разбои и грабеж генерал Снарский призывал вешать и расстреливать виновных. Кроме того, он ввел коллективные наказания в виде наложения контрибуций на курдские племена и взятие заложников. Замечу, что подобная деятельность генерала поощрялась высшим начальством. Так, кавказский наместник граф Воронцов-Дашков писал: «Имея дело с кочевниками, надо знать, что среди них мирных от немирных отличить трудно… между тем иной войны с разбойничьими кочующими племенами шахсевен не может быть, как только жечь их селения, истреблять имущество и угонять стада…».
В северо-восточных районах Персии русские купцы несли страшные убытки. Их грабили все – и персидские правительственные войска, и туркмены. Из донесения за июль 1909 г. Штаба Туркестанского военного округа: «…в Астрабаде грабежи туркмен помешали подвозу хлопка и шерсти к портам. Не могли быть своевременно отправлены на нижегородскую ярмарку и другие товары. Пострадали русско-подданные и наши клиенты… среди главарей раздавались призывы двинуться на Мешхед и перерезать всех русских».
Прибывший русский отряд из пулеметов разогнал «вооруженные скопища туземцев», которые пытались не пропустить русских в помещение русско-персидского банка.
Генерал Самсонов писал военному министру В.А. Сухомлинову: «Разбойники, потерпев неудачу в Мешхеде, благодаря энергичным действиям наших войск, рассеялись и кочуют по всему Хорасану Персидские власти обнаружили в борьбе с ними полную несостоятельность».
Посол из Тегерана о дерзких грабежах на Ардебильско-Тавризской дороге констатировал: «Единственный выход из создавшегося положения — карательная экспедиция против разбойничьих родов, в виде разгрома их шаек, поголовного их разоружения».
Рассмотрим несколько примеров боев между русскими войсками и повстанцами.
«30 мая 1911 года, в Турбети-Хейдари подверглись нападению разбойников несколько казаков 1-го Кавказского полка, командированных консулом для сопровождения каравана с семьями служащих. 16 сентября, в Казвине, фидаи стреляли по казакам 1-го Лабинского полка, под командой начальника конвоя консульства хорунжего Некрасова.
4 ноября, 1-го Горско-Моздокского полка сотник Бичерахов с 20 казаками 3-й сотни, сопровождая состоящего при Российской православной Урмийской миссии иеромонаха Григория, в 20 верстах от Хоя, подвергся обстрелу курдов (не менее 100 чел.), занявших горный кряж. Приказав казакам спешиться и рассыпаться в цепь, атакуя курдов на открытой местности и заходя им во фланг, сотник Бичерахов последовательно получил две раны — в левую ногу и в грудь навылет, а третьей пулей контужен в правую ногу. Раненому оказал помощь урядник. Не в состоянии двигаться, но, не потеряв сознания, сотник продолжал командовать цепью через урядника и послал сообщение командиру дивизиона в Хой. Подоспевшие казаки рассеяли курдов.
В рапорте командира 1-го Горско-Моздокского полка полковника Арютинова отмечалось, что «часть огня велась из маузеровых ружей, каковых нет ни у персов, ни у курдов. Вся команда проявила удивительную храбрость и умелость». (12.01.1912 г. сотник Бичерахов был представлен к ордену Св. Владимира 4-й ст., нижние чины награждены знаком отличия ордена Св. Анны)».
8 декабря 1911 г. «федаины» (повстанцы) захватили большую часть Тавриза. Русский консульский квартал в Тавризе оказался блокирован повстанцами. Защита квартала производилась несколькими сотнями солдат Лабинского и Мингрельского полков под командованием полковника Чаплина. Периодически на крыше консульства появлялся титулярный советник А.А. Введенский, чтобы пострелять из «трехлинейки» по «федаинам».
10 декабря на Тавриз через Джульфу двинулся 1-й Полтавский полк под командованием полковника Нальгиева. Главнокомандующий войсками Кавказского военного округа граф Воронцов-Дашков писал военному министру Сухомлинову: «13 декабря к Тавризу подошел 5-й стрелковый полк с четырьмя горными орудиями и сотней Горско-Моздокцев, сделав в течение двух дней 100 верст по глубокому снегу и через два перевала… Четыре сотни Полтавцев в 40 верстах впереди Джульфы».
Сотня 1-го Горско-Моздокского полка сразу же вступила в перестрелку с атакующими пост персами. Русский отряд с горными пушками на рысях двинулся к мосту Аджичай, откуда открыли огонь по Тавризу, «дабы уведомить Тавриз о прибытии выручки. В версте от моста, с левого берега Аджичая, по отряду открыта стрельба, на которую отряд не отвечал, а продолжал продвигаться вперед в боевом порядке».
А в это время командир 3-й сотни 1-го Полтавского полка подъесаул Крыжановский с казаками и двумя ротами с пулеметами захватили пост. Отряд окружил Тевриз и, не входя в город, выбил оттуда персов.
«В 5 часов пополудни из осажденного Тавриза прибыл есаул Сомов с 15 сунженцами, кружным путем обойдя город. Есаул доложил, что состояние отряда [находившегося в Тавризе] бодрое и что с подходом моего отряда им больше ничего не угрожает… В 3 часа дня 14 декабря на крышах домов появились белые флаги, а на цитадели был поднят русский флаг».
Консул Тавриза коллежский советник А.Я. Миллер писал: «Днем 15-го декабря в три часа дня Титулярный Советник Введенский совместно с командиром конвоя подъесаулом Федоренко и двумя казаками на многолюдной улице города при толпе, явно враждебно настроенной, с явной опасностью для жизни, по моему приказанию, энергично способствовал задержанию и аресту главаря тавризской революции Сиккет-уль-Ислами… 16-го декабря Сиккет-уль-Ислам по приговору военно-полевого суда повешен».
Кроме того, по приговору русского военно-полевого суда были повешены еще пятнадцать взятых в плен федаинов. Любопытно, что, помимо всего прочего, федаинам инкриминировалось применение «разрывных пуль». Об оных «разрывных пулях» даже донесли в Санкт-Петербург.
Кроме того, несколько десятков, если не сотен жителей Тавриза были убиты казаками и солдатами при штурме. Еще коллежский советник Миллер приказал взорвать в городе четыре дома, принадлежавшие, по его мнению, повстанцам.
В ходе штурма Тавриза русские потеряли свыше 40 человек убитыми и около 50 ранеными.
Боевые действия развернулись по всей Северной Персии. Вот сообщение русского консула в Реште: «Убиты полицмейстер и два купца персы… за их приверженность к русским. 7 декабря было произведено покушение на местного губернатора. 8 декабря персы произвели нападение на патруль, ранены офицер и унтер-офицер… с крыши мечети была произведена стрельба по нашим войскам. Найдено два склада винтовок и патроны, в здании энджумена отобрано около 300 ружей и много патронов. Для усиления гарнизона прибыла сотня казаков».
Министр торговли и промышленности сообщал военному министру: «9.12.1911 г. Третий день в Энзели забастовка. Пароходы не выгружаются и не нагружаются. Лавки закрыты… в Энзели стычка между русскими войсками и населением. Ранены офицер и солдаты. На Астаринских промыслах служащие и рабочие, ввиду угроз со стороны населения, находятся в большой тревоге. 12.12. 1911 г. Бойкот русских товаров продолжается. Склады забиты товарами, предназначенными в глубь Персии и в Россию. Полное разорение русской торговли».
Из рапорта начальника Казвинского отряда Главнокомандующему войсками Кавказского военного округа графу Воронцову-Дашкову: «В Реште обнаружены шайки… терроризировавшие население, организовавшие убийства видных купцов персов, не подчинившихся требованию бойкота русских товаров. Всюду производилась стрельба. Русскоподданные и русская колония охранялись казаками».
8 декабря в Энзели толпа забросала камнями русский патруль. Солдаты отвечали огнем на поражение.
Из донесения консула: «Арестован мулла, призывающий в мечети народ к вооруженному восстанию и к изгнанию русских из Персии, организовавший убийство Энзелийского Губернатора и нападение на наш патруль».
«Во время прохождения по городу 6-й сотни Кубанского и 6-й сотни Кизляро-Гребенского полков, по казакам из домов и с крыш была открыта сильная стрельба. Из засады все персы были выбиты. «В двух домах обнаружен склад патронов и оружия. Отобрано 165 ружей разных систем, 3 ящика трехлинейных боевых патронов, 42 ящика с новыми берданочными гильзами, полученными из Вены и адресованные в Тегеран».
Консул в Реште Некрасов поручил 6-м сотням Кубанского и Гребенского полков обезоружить шайку, занимавшую в центре города караван-сарай. Есаул Репников, расположив гребенскую сотню на окраине площади, со своими кубанцами направился в конюшни губернаторского дома — арестовать расположившихся там всадников. «Едва соединенные сотни вступили на площадь, как были со всех сторон обстреляны с улиц, с крыш домов и из окон зданий. Казаки, руководимые лихими офицерами есаулом Репниковым, подъесаулом Кибировым, хорунжими Глебовским и Григорьевым, быстро рассыпались в цепь, умело применились к местности и открыли ответный меткий огонь».
Перестрелка продолжалась около часа, когда командиры сотен из-за наступившей темноты решили выбить противника из домов и «подняв людей, ворвались смелым порывом в арсенал и караван-сарай.
Найдено много оружия, подобрано до 20 раненых и 10 трупов. У нас потерь не было. Убита одна и ранены шесть лошадей».
В перестрелке 8 декабря участвовали и лабинцы. Консул Некрасов, желая лично осмотреть размещение казаков, выехал на площадь, взяв с собой лабинскую сотню. Подъезжая к площади, услышали со стороны караван-сарая частые выстрелы. «…Есаул Абашкин спешил сотню, укрыл коляску и коноводов и повел спешенных к площади по переулкам. Для связи к кубанцам был послан урядник Нефедов с тремя казаками…». Пробираясь по улицам, казаки наткнулись на 10 – 15 вооруженных персов, бегущих прямо на них. Увидев казаков, персы быстро юркнули в двери дома, выставив оттуда стволы своих ружей. «Один из персов выстрелил в урядника, но ружье дало осечку, а урядник ответным выстрелом уложил перса наповал. Затем молодецкий урядник Нефедов, схватившись за дуло другого ружья, сильным движением вытянул перса вместе с ружьем на улицу, где казаки его и зарубили шашками».
10 декабря. «Шемахинцами и казаками был обыскан дом губернатора, – докладывал начальник отряда, – причем найдено и отобрано 3 горных орудия, 3 полевых, 1 мортира, 2 знамени, более 1000 ружей трехлинейных, Лебеля и разных систем и до 50 тыс. патронов к ним, а также склад бомб и 62 ящика с артиллерийскими снарядами. Я распорядился охранять оружие особым караулом, а затворы и замки от орудий запаковать в ящики и отправить под охраной в Энзели для препровождения в Баку».
Секретная телеграмма командира канонерской лодки «Каре» капитана 2-го ранга Викорста из Энзели – морскому министру: «13.12.1911 г. в Реште… обнаружен склад бомб, по просьбе консула послал туда пулемет и 2-х минеров под конвоем казаков»».
6 апреля 1912 г. отряд капитана Масловского в составе четырех офицеров и 84 казаков при подходе к селению Сенджава был обстрелян ружейным огнем. Перестрелка длилась 4 часа. Генерал-майор Афа-ко Пациевич Фидаров отправил к Сенджаве подкрепление в составе 62 казаков, 15 человек пехоты, посаженных на лошадей, две 76-мм горные пушки обр. 1909 г. с «приказанием наказать дерзнувших напасть шахсевен».
Получив подкрепление, 7 апреля капитан Масловский захватил селение. Из его донесения генерал-майору Фидарову: «Продолжая наступление, после семичасового боя, атакою взяты крепость и все позиции противника. Наши потери: хорунжий 1-го Лабинского ген. Засса полка Бабиев ранен в живот не опасно для жизни, убиты 2 казака, ранены серьезно 2 казака, легко ранено 6 того же полка. Противник потерял убитыми и тяжело раненными более 100 человек, легко ранеными неизвестно, в числе убитых наиболее сильные главари Шюкюр-хан с 2 сыновьями».
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — шахсевены не захотели впускать русских в свое село, за что и поплатились. Ну а «крепость» просто приснилась Масловскому.
22 мая 1912 г. генерал-майор Фидаров решил очистить Ардебильскую котловину от шахсевен и двинул туда двести человек 2-го батальона 206-го Сальянского полка, пять сотен 1-го Лабинского полка и две 76-мм горные пушки 6-й батареи 52-й бригады.
Вот выдержки из донесений генерала:
«Начался бой, который продолжался 9,5 часа. Шахсевены, заняв сильные позиции, упорно оборонялись, несколько раз бросались верхом в атаку большими массами. Генерал Фидаров выслал 7-ю роту сальянцев и подчинил левый фланг командиру 1-й сотни есаулу Абашкину. 2-я сотня лабинцев, увлекшись преследованием, попала под сильный огонь шахсевен с высот, командир сотни был ранен…
Вот любопытный документ:
«Его Императорскому Величеству.
26.10.1912 г. Казвин. Командир 1-го Кизляро-Гребенского Ген. Ермолова полка Терского казачьего войска.
Рапорт.
Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что командир дивизиона, вверенного мне полка… получил донесение от разведчиков 5-й сотни о том, что сел. Чайнаки занято персидскими мятежниками с присоединившимися к ним шахсевенами, всего около 600 человек, и о том, что шайкой этой предполагается сделать нападение на дивизион, решил предупредить это и самому напасть на шайку.
Вызвав из порта Энзели канонерскую лодку «Красноводск» для совместных действий с дивизионом со стороны моря, на рассвете 22-го октября, подойдя к селению Чайнаки, повел наступление. В то же время с «Красноводска» по мятежникам был открыт орудийный огонь. Спешенный дивизион в числе 125 казаков бросился в селение, из которого мятежники открыли сильный огонь, но были выбиты, отступили в горы, где и рассеялись. В дивизионе смертельно ранен казак 4-й сотни Еремин. Со стороны мятежников убито 26 и ранено 31. Казак Еремин происходит из казаков ст. Червленной Кизлярского отдела Тверской области.
Полковник Рыбальченко».
20 октября 1912 г. в Ардебиле ханы шахсевенских племен дали клятву впредь ни при каких обстоятельствах не поднимать оружие против русских. На русско-персидской границе наступило спокойствие. Благо, 22 шахсевенских хана и бека были взяты русскими в заложники по приказу генерал-майора Н.Н. Юденича.
В марте 1912 г. генерал-майор Редько штурмом взял Мешхед. Британские войска в свою очередь заняли Бушир, Шираз и несколько других городов Южной Персии.
Буржуазное правительство, пришедшее к власти в результате свержения шаха, пригласило в 1911 г. в Тегеран группу американских финансистов во главе с Морганом Шустером. Последний был назначен главным казначеем Персии, нечто типа министра финансов. Шустер потребовал себе огромных полномочий. Он настоял, чтобы без его визы правительственными органами не производилось никаких бюджетных расходов. Шустер создал даже свою жандармерию, якобы для взимания налогов и обеспечения других бюджетных поступлений. Таким образом, американский банкир стал в Персии чем-то вроде финансового диктатора, под дудку которого плясало персидское правительство.
Шустер попытался назначить начальником финансовой жандармерии враждебно настроенного по отношению к России английского офицера Стокса, но русское правительство повело борьбу против этой кандидатуры.
Решающий конфликт Шустера с русским правительством возник по внешне пустяковому поводу. Персидское правительство конфисковало имущество брата свергнутого шаха. Шустер направил в его имение свих жандармов. Но их опередил местный русский генеральный консул. Он заявил жандармам, что владелец поместья является должником русского Учетно-ссудного банка, и поэтому его имущество не может отойти персидскому правительству, а пойдет в счет погашения долга русскому банку. И русский консул с помощью казаков своего конвоя не допустил жандармов к имуществу брата Мохаммеда-Али. На следующий день к шустеровским жандармам подошло подкрепление, и они силой выгнали казачью охрану из имения. При этом двое русских консульских служащих были обстреляны жандармами.
5 ноября 1911 г. русское правительство потребовало через своего посланника удовлетворения за нанесенное консульству оскорбление. В случае отказа оно грозило выслать войска на персидскую границу. Требование было удовлетворено. Тогда русское правительство с согласия Англии 29 ноября направило персидскому правительству ультиматум с требованием удаления Шустера с его поста. Шахское правительство с радостью бы уволило Шустера, но тот успел сколотить в меджлисе свою группировку, которая воспрепятствовала его увольнению. В ответ русский отряд из Решта через Казвин двинулся на Тегеран. Перепуганные персидские правители уволили Шустера.
24 декабря 1911 г. персидское правительство и регент, опираясь на бахтиар, разогнали меджлис, а затем и все демократические организации. Персидская революция была окончательно подавлена. Монархия и феодальное землевладение уцелели в Персии при прямой поддержке России и Англии.
20 марта 1912 г. персидское правительство официально признало русско-английское соглашение 1907 года о разделе Персии на сферы влияния.
Согласно этому соглашению, подписанному 18 (31) августа 1907 г. в Петербурге, сферой интересов условно обозначалась территория в Персии к северу от линии Касре – Ширин – Исфахан – Иезд – Хакк и до точки стыка русской, персидской и афганской границ. В эту зону Англия не должна была вступать и домогаться там политического, экономического, торгового, транспортного и других видов влияния и преимуществ. Сферой английских интересов определялась область в Персии к югу от линии, идущей от афганской границы через Газик – Бирдженд – Керман и оканчивающаяся в Бендер-Аббасе, в которую Россия не должна была вступать и домогаться там каких бы то ни было интересов.
Территория между этими линиями объявлялась временно нейтральной, где стороны должны действовать только по предварительной договоренности.
Реализация соглашения 1907 года в 1912 г., естественно, не привела к идиллии в отношениях русских и британцев в Персии. Так, большим «камнем преткновения» стала деятельность «Англо-Персидской компании» в нейтральной зоне. Тем не менее после 1912 г. англичане стали проявлять куда меньше агрессивности, чем раньше. Их уже мало волновало, что русские войска стоят в Казвине в нескольких дневных переходах от Тегерана.
Между тем русские войска не только боролись в Персии с революционерами и просто бандитами, но и обеспечивали территориальную неприкосновенность Персии. Турецкое правительство, воспользовавшись анархией, царившей в Персии, ввело войска в ее западные области. Русские войска получили приказ вытеснить турок, по возможности не доводя дело до войны.
К январю 1912 г. турки заняли проходы на перевалах между Хоем и Дильманом и полосу к западу от караванного пути Хой – Урмия. Всего на западе Персии дислоцировалось 6000 турецких пехотинцев при 12 скорострельных пушках и пулеметная рота.
Председатель Совета министров В.Н. Коковцев писал наместнику на Кавказе графу И.В. Воронцову-Дашкову: «В ответ на состоявшееся усиление турецких войск в Урмийском районе… а равно с целью произвести известное давление на Порту… считаю желательным спешно усилить наши отряды в Хое и Урмии и наши посты по дорогам.
…представляется желательным произвести передвижение наших войск с таким расчетом, чтобы окружить турецкие посты… и тем принудить их удалиться…».
Весной 1912 г. русские войска начали вытеснять турок из западных областей Персии. Делалось это следующим образом: «В течение двух месяцев наши отряды произвели ряд совершенно одинаковых экспедиций, в которых, как писал генерал Масловский (тогда начальник штаба одного из отрядов), «к намеченному отряду турок направлялся внезапно и скрытно отряд из трех родов оружия, силою значительно больше турецкого. Отряд выступал вечером, с расчетом подойти к туркам до рассвета. При приближении к турецкой заставе или отряду наш отряд выделял из себя заставу, сильнейшую турецкой, и направлял ее обходом с задачей отрезать туркам путь отступления в пределы Турции. Заняв удобный для наблюдения и обороны пункт, эта наша застава водружала на видном месте русский флаг. То же делал и остальной отряд, расположившийся перед фронтом турок. С наступлением утра пробуждавшаяся турецкая часть, к своему изумлению и испугу, обнаруживала один, а потом и другой русские отряды.
При первой экспедиции турецкий начальник, выйдя с белым флагом в сопровождении нескольких человек, в энергичных выражениях потребовал объяснения, на каком основании русские войска выставили свои заставы и отряды на их территории. На это начальник русского отряда спокойно ответил, что территория не турецкая, а персидская, и раз турки выставили свои отряды и заставы, то тоже будут делать и русские. При этом турецкому офицеру было объяснено, что впредь наши заставы никого не будут пропускать из Турции, то есть ни подкрепления, ни снабжения. Турецкий офицер удалился и после короткого размышления увел свой отряд на соседний турецкий пост…
После этого случая турецкие части почти всегда, очевидно, получив инструкции из Турции, уже ничего не спрашивали, а, завидев утром русские войска, снимались и уходили кружным путем в Турцию.
Таким образом, мирным путем, без дипломатических осложнений, одной угрозой, наши части к концу июня 1912 г. очистили весь западный Азербайджан от турецких войск»».
Русские войска заняли Хой, Дильман и Урмию, а также торговые пути между этими городами, что сильно подорвало влияние турок в захваченной ими полосе.
Осенью 1913 г. в северо-западных районах Персии вновь начались антирусские выступления курдов. Так, 15 июня 1913 г. вице-консул Голубинов и отряд из тридцати казаков 1-го Горско-Моздокского полка под командованием хорунжего Агоева, ехавшие из Урмии, были обстреляны курдами недалеко от села Гулистан.
Получив донесение об инциденте, начальник Урмийского отряда тут же отправил им в помощь отряд под командованием подполковника князя Павленова из 5-го Кавказского стрелкового полка. В отряд вошли две роты, команда разведчиков, два взвода 1-го Горско-Моздокского полка и два орудия.
В 16 часов 15 июня этот отряд вышел из селения Сир и, «пройдя в 15 час 45 верст, из коих 33 версты в темную ночь, по плохой, частью вьючной дороге», прибыл в Полистан в 7 часов утра 16 июня. В версте от селения отряд встретил вице-консул Голубинов, сообщивший начальнику отряда, что «Абдулла-Бек отступил к селению Диза и просил поторопиться с наступлением, дабы не дать тому уйти в Турцию».
Подполковник Павленов, дав отряду полчаса передохнуть, в половине восьмого выслал для рекогносцировки селения Дизы полусотню казаков и команду разведчиков. «Рекогносцировка показала, что окраина селения занята цепью курдов, и что ими заняты также дома и башни. Полусотне сотника Сосиева приказано было действовать на левом фланге, а взводу хорунжего Агоева — на правом».
Казаки открыли огонь из обеих пушек, но особых успехов не добились, так как «мелинитовые снаряды или производили разрушение внутри зданий, или разрывались уже по вылете из построек. Наступление происходило при сильном огне по совершенно ровной и открытой местности». Атака продолжалась до утра. Князь Павленов в ходе боя был ранен. А ночью курды оставили селение Диза, потеряв в бою 31 человека убитыми и 11 тяжело раненными.
Более крупный конфликт с курдами произошел у селения Сир. Начальник Азербайджанского отряда генерал-майор Воропанов доносил, что «вследствие произведенных курдскими главарями грабежей селений, 13 июля в 6 час вечера он двинулся из сел. Сир тремя колоннами в составе: 6-и рот 5-го стрелкового полка, 2-х сотен Горско-Моздокского и сотни Полтавского полков при 2-х горных орудиях и 4-х пулеметах, выслав заранее вперед две сотни казаков под командой войскового старшины Сомерова. С рассветом 14-го, кавалерия ввязалась в бой и вела его успешно. Курды оборонялись упорно, делая попытку охватить, и заходили в тыл».
С подходом стрелков и артиллерии курды были оттеснены на главный пограничный хребет — к турецкой границе. «Наибольшая тяжесть легла на кавалерию. Войска вели себя безукоризненно. Горцы [казаки Горско-Моздокского полка] потеряли убитыми Сотника Баева и раненными 4 казака, из них 2 серьезно».
С началом 1914 г. турецкие эмиссары начали вести среди мусульманского населения Персидского Курдистана и Азербайджана пропаганду джихада. Наиболее интенсивно велась подрывная работа в Урмийском округе. Турецкие пограничные власти по приказу ванского вали, как писал вице-консул Введенский, «вошли в тайные сношения почти со всеми курдами Урмийского района, обещая им оружие в достаточном количестве, при условии поддержки Турции в вероятном столкновении с русскими».
Из Турции прибывало много странствующих дервишей, которые призывали курдов готовиться к войне с неверными. Среди этих дервишей были и переодетые офицеры. Антирусскую агитацию среди курдов вел и германский агент в Урмии Нейман, пользовавшийся содействием турецкого консула. Высланный из Урмии стараниями русского вице-консула, он поселился у курдского шейха. Нейман имел письмо от муджтехидов Кербелы, в котором курды призывались забыть религиозную рознь между суннитами и шиитами и выступить против неверных.
Под влиянием этой турецко-германской агитации уже с 20-х чисел сентября 1914 г. в районе Урмии после годичного перерыва вновь начались нападения курдов на местных жителей и русские подразделения. Первым стал Курдобек, 20 сентября, напавший на Тергевер. Введенский писал: «На курдов у нас не должно быть никакой надежды в Урмийском районе, и рассчитывать на так называемых «сторонников» положительно нельзя, так как турки придают движению характер священной войны и, с другой стороны, предоставляют курдам полную свободу грабежей и занятия любой части Урмийской территории».
В октябре 1914 г. беспорядки в Урмийском округе усилились. Курдские отряды терроризировали все местное христианское население. Отряды турецких курдов ежедневно границу пересекали и нападали на русские войска. Особенно оживленно действовали курды в районе Тергевера. Вождь харки Керим-хан даже предложил персидскому вице-губернатору покинуть Тергевер. Турецкая агентура уверяла местных курдов, что русские, занятые войной с Германией, не в силах удержать оккупированные ими провинции Персии.
Антирусские выступления курдов вскоре начались и в южных районах Урмийского округа, где активно действовали германский агент Хаджи Сайд, приказчик Шюнемана, и сын Абдул-Кадыра сейид Мухаммед.
Напряженная ситуация складывалась и в других районах Персидского Курдистана. Турецкие курды многократно вторгались в пределы Макинского ханства, грабя и убивая его жителей. В районе Соуджбулака отряды местных курдов возглавил турецкий офицер Али-эфенди. В окрестностях Хоя курдские ханы Абдулла и Темир Джанго, подстрекаемые ванским вали Джевдет-беем, пытались поднять восстание среди макинских курдов.
Против христианского населения Западной Персии начался повсеместный террор. Особенно сильно пострадали урмийские ассирийцы, селения которых курдские отряды безжалостно сжигали и разоряли. Ассирийцы бежали в Урмию, но и там активно действовала инспирируемая турками «пятая колонна». Ассирийцы и другие христиане вынуждены были браться за оружие, предоставляемое русскими.
Фактически с октября 1914 г. в Персидском Курдистане возникла организованная Турцией и Германией партизанская война курдского населения против русских войск и отрядов самообороны местных христиан. На территорию Персии проникали и небольшие подразделения турецких регулярных войск, действовавшие заодно с курдами. Так, в первых числах октября границу в районе Сомая – Барадоста пересек турецкий отряд в 200 человек, к которым присоединились курды Измаил-аги Кардара. Турецкий отряд нарушил границу и в районе Котура, снеся только что поставленные пограничные столбы и захватив несколько деревень.
Таким образом, русско-турецкая война началась не с «севастопольской побудки» 29 октября 1914 г., когда линейный крейсер «Гебен» обстрелял главную базу Черноморского флота, а с боев в Персидском Курдистане.
По материалам Персия — Иран. Империя на Востоке. Широкорад Александр Борисович
history.wikireading.ru
