Помимо Бухарского эмирата и Хивинского ханства у России некоторое время был и третий вассал в Средней Азии — Кокандское ханство. Но 140 лет назад, 3 марта (16 н.ст.) 1876 года, Александр II принял решение о его «ликвидации» — бывшие подданные хана стали подчиняться непосредственно «белому падишаху» в Санкт-Петербурге. Сегодня бывшие кокандские владения в Фергане поделены между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией, а сама долина во многом остаётся «яблоком раздора».
История Кокандского ханства укладывается почти в весь XVIII и большую часть XIX веков (1709-1876 годы). Изначально оно выделилось из Бухарского эмирата и потому, как и в Бухаре и Хиве, тут правили ханы преимущественно узбекского происхождения. Границы кокандских владений периодически менялись, в период расцвета включали не только Фергану и земли южных киргизов, восточный Памир, но и территории нынешнего южного Казахстана, а частично — даже нынешнего Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая (при этом сами кокандские ханы иногда признавали вассальную зависимость от императоров в Пекине).
Нынешняя Ферганская область — это вчерашнее ещё Кокандское ханство, надменное своею силою, охватывавшее на нашей памяти почти все течение древнего Яксарта от Аральского моря до Кашгара, владевшее Большою киргизскою ордою и громадными пространствами теперешней Семиреченской области, посредством которой оно доходило до рубежа нашей Сибири.
Конечно, все эти притязания на степные равнины, где никогда не было ни определенных границ, ни постоянных владений, где свободно бродили, вместе с табунами диких ослов, верблюды и овцы кочующих хищников, — оставались больше праздным звуком, и киргизы, считавшиеся подвластными кокандцам, без всякого стеснения разбойничали в пределах ханства, объявляя себя в опасную минуту подданными Белого Царя, но тем не менее по всем главным торговым путям, на всех значительных реках и во всех стратегических пунктах областей, лежащих по правому берегу Сырдарьи, — кокандские ханы имели свои города и крепостцы.
Им принадлежали Ак-Мечеть (теперешний форт Перовский), Азрет, или Туркестан, Чимкент, Аулие-Ата, Токмак, Пишпек, Ташкент, Ходжент и прочие доселе существующее наши города Сырдарьинской и Семиреченской областей, из которых каждый напоминает собою какой-нибудь геройский подвиг горсти русских храбрецов, бравших его почти всегда с кровопролитного боя.
Начиная с 1853 г. железное кольцо русской военной силы начинает неудержимо стягиваться вокруг хищнического ханства разом с двух сторон, слева от Оренбурга и Аральского моря, на котором была заведена для этой цели в 1847 г. особая вспомогательная флотилия, а с 1850 г. даже и пароходы, и справа — от Сибирской пограничной линии, со стороны Семипалатинска.
Один за одним падали и переходили во власть русских города, стоявшие по течению Сырдарьи, вблизи от ее берегов, в то самое время, как сибирский отряд все ближе подвигался к озеру Иссык-Кулю и горным дебрям каменных киргизов.
Знаменитый город Ташкент, древний Шаш, с которым вели торговлю еще хозары и волжские болгары, самый многолюдный и богатый центр среднеазиатской торговли и промышленности, из-за которого, так же, как из-за Ходжента и Ура-Тюбе, шла вековая кровавая вражда между вечными соперниками, Бухарой и Коканом, — служил серединным опорным пунктом, спаявшим между собою линию сырдарьинских укрепленных городов Кокандского ханства с его же городами Семиреченской области, защищавшими подступы к ханству от сибирских границ у верховьев Иртыша, то есть Аулие-Ата, Пишпеком, Токмаком и проч.
Завоевание Ташкента вызвано было именно необходимостью соединить наконец постепенно сближавшиеся концы того железного обруча, которым Россия решилась оковать соседние с нею степные кочевья киргизских орд Средней и Большой, давно уже номинально признавших русскую власть и служивших причиною бесконечных столкновений наших с кокандцами, в свою очередь грабившими их и требовавшими с них податей своему хану…
Когда-то обширное Кокандское ханство было обрезано со всех сторон и ограничивалось теперь горною котловиною верхнего течения Сырдарьи, Карадарьи и Нарына, да примыкающими к ней хребтами гор. Возникшая в 1876 г. новая война с Кокандским ханством, выдвинувшая в первый раз Скобелева, — окончилась покорением только этой именно котловины, которая, собственно, и обращена была в теперешнюю Ферганскую область…
Можно сказать, без преувеличения, что от начала до конца всей кокандской истории тянется одна сплошная летопись постоянных заговоров, обманов, коварств, мятежей, грабежей и хладнокровного резания людей десятками, сотнями, тысячами, как будто ханы, их хакимы и беки были не правители, а кровожадные мясники, злосчастные же подданные их — стадо животных, назначенных на убой.
«Калля-Минора́», то есть башня из мертвых голов, с такою потрясающею правдою нарисованная нашим знаменитым художником Верещагиным в его замечательном собрании туркестанских бытовых картин, составляла неизбежное украшение всякого кокандского города, покорявшегося хану или его бекам даже после самого мимолетного восстания, а уж особенно после удачной войны с какими-нибудь соседями, киргизами или бухарцами, головы которых насыпались в таких случаях на базарах, гузарах и в притворах мечетей, как груды арбузов в урожайный год на наших малороссийских бахчах.
Е. П. Ковалевский, путешествовавшей по Туркестану всего в 1849 году, своими глазами видел в городе Ташкенте пирамиды кокандских голов, человека, умиравшего на коле посреди площади, а за городом — несколько пирамид отвратительно гниющих киргизских голов. Да, несомненно, что и Верещагин, посетивший Туркестан лет на 25 позднее, рисовал и свои пирамиды голов, и головы, торчащие на кольях, и головы, разбросанные в мечетях, как жертвы к подножию святынь, — тоже с натуры.
Что делает особенно возмутительным зверское жестокосердие кокандских ханов и их клевретов, точно так же, как и самого народа их, — это фарисейское соблюдение рядом с этими злодействами самых утонченных предписаний мусульманского религиозного обряда: это — кощунственное смешение молитвы, педантических омовений и очищений с кровью невинных жертв, в которой они спокойно купались, как свиньи в родной грязи.
Только знакомясь близко с внутренним бытом таких государств, как среднеазиатские ханства, поймешь вполне, какие великие, ничем не заменимые благодеяния принесли нам христианская религия и европейская образованность, породившие общими многовековыми усилиями своими тог что принято называть христианскою цивилизацию. В этом смысле подчинение Россией своей власти всех этих разбойничьих киргизских и туркменских орд, всех этих в корне развращенных мелких ханств вроде Кокандского, Бухарского и Хивинского, как бы ни тяжело оно было для нас, русских, и как бы вредно ни отражалось на многих наших существенных интересах, — является истинно-христианским подвигом и одним из самых отрадных событий всемирной истории. Заменить жестоких и алчных деспотов, помышляющих только о наживе и утехах своих, — царством разумного, для всех равно обязательного закона, заменить вечную резню и усобицы строгим порядком и миром, — большего благодеяния нельзя было оказать этим злополучным азиатским народам. Трудно поверить, чтобы такое осязательное для всех преимущество, как наступившая теперь безопасность и спокойствие жизни и достояния туземцев, — не было ими понято и оценено, чтобы они не убедились воочию, насколько выгоднее и удобнее стало всем им при русском владычестве.
Бывшие беки, хакимы, улемы, имамы, конечно, могут иметь много причин негодовать на могучую руку, прекратившую их дикое своеволие, точно так же, как шайки кочевых разбойников, живших до того времени грабежами мирных жителей. Но огромная масса народа, все люди труда и мирного заработка должны в глубине души своей благословлять, как эру своего спасения и освобождения от вечного рабства — падение своей призрачной государственной независимости.
