Столица мирового ислама не приемлет иноверцев – войти в Мекку может только мусульманин. Но так было не всегда: в двадцатые годы междоусобицы арабов были важнее давнего правила.
Привычной нам саудовской монархии в 20-е годы ещё попросту не существовало – имелся лишь Аравийский полуостров, несколько сильных вождей и множество разрозненных племён. Требовалось ещё много крови, пота и хитрых восточных интриг, чтобы собрать из этого осколка почившей Османской империи хотя бы подобие того государства, что мы знаем сегодня.
Ситуация в России была другой. Она потеряла ряд территорий, а образовавшееся на её месте государство отрицало правопреемственность с Российской империей. Но «сердце» большой страны сохранилось. Правда, за время Гражданской оно сильно истекло кровью. Частью этой драгоценной жидкости была Белая эмиграция. Множество потерпевших поражение военных профессионалов оказались разбросаны по всему миру. Но то, что было потерей для Советской России, стало ценной находкой для многих других – в том числе и для вождей пустынной Аравии.
Аравийский полуостров после Первой мировой стал одной из клеток мировой колониальной шахматной доски. Метод для гражданских смут был традиционный. Берётся перспективный игрок из местных, ему оказывается помощь вооружением и военными специалистами, в случае успеха он побеждает и остаётся по уши в долгах – а там главное не зевать и дальше опутывать страну зависимостями.
Самым удачным приложением сил казались высокотехнологичные рода войск – например, авиация. Британцы были активны в Хиджазе, где правил король Хусейн Хашими. Но нанятые англичанами европейские пилоты не смогли построить в этой стране современные ВВС. Не потому что не хотели, а потому, что не нравились условия; люди массово уезжали. И тогда агенты начали охоту за авиаторами из русской эмиграции – там было больше шансов найти «припёртых к стенке» жизнью, и, как следствие, менее привередливых.
Вербовкой занимались, в том числе, и такие легендарные личности, как хозяйничающий на Аравийском полуострове ещё со времен Первой мировой Томас Эдвард Лоуренс, также известный как Лоуренс Аравийский. Именно он нашёл в Каире русского авиамеханика Максимова. Предложение было щедрое – грандиозная зарплата в 30 золотых фунтов и хороший каменный дом. Русский, разумеется, согласился – как и много других его собратьев.
Бежали европейцы из ВВС Хиджаза не просто так. Авиапарк был в ужасном состоянии, запчастей не осталось, а то, что заказывали в Европе, шло долго и не всегда приходило в адекватной кондиции. Летать на хиджазских самолётах было по-настоящему опасно.
Результаты не заставили себя ждать – в январе 1922 года крушение со смертельным исходом для русского пилота произошло прямо на смотре в присутствии самого короля. Ещё один фатальный случай последовал в феврале.
Вскоре русские последовали примеру своих предшественников и уехали из Хиджаза. Но в конце концов многие вернулись обратно – работать таксистами или портовыми грузчиками для умеющих летать было слишком тошно.
Весной 1924 года Хиджаз вступил в войну с соседним королевством Неджд. Вначале дела у Хусейна Хашими шли довольно хорошо, но несколько месяцев спустя всё покатилось по наклонной. Неприятель занял Мекку, что стало, помимо военного, ещё и репутационным уроном. Это было очень важно, учитывая, что арабское население всё ещё носило племенной, а не национальный характер – многие роды могли легко отколоться, завидев серьёзные неудачи.
Одним из последних козырей Хиджаза были русский пилот Николай Широков и исправный самолёт DH.9. Широков регулярно появлялся в небе над Меккой, занимаясь авиаразведкой. Но арабам этого оказалось мало – они требовали боевых вылетов и бомбардировок оккупантов.
Но в Хиджазе не было ни одной авиабомбы. «Зато у нас есть гранаты! – возражали Широкову вожди. – А ещё можно переделать снаряды для полевых орудий. Возможно, они даже не взорвутся у тебя под крылом во время полёта».
Но начальство хоть и не знало основы работы с персоналом «по науке», но интуитивно всё понимало и сделало ход конём – предложило русскому двукратное увеличение зарплаты. В качестве анестезии для души ему добавили бутылку виски в день. Махнув на всё рукой, Николай согласился.
Широков бомбил Мекку несколько месяцев, чередуя летальные атаки и листовки с агитацией. Пули, гранаты и переделанные снаряды если не наносили серьёзного урона, то, по крайней мере, рассеивали отряды противника. Но, увы, всё хорошее когда-нибудь заканчивается.
18 января 1925 года Широков потерпел крушение – точная причина неизвестна. То ли что-то случилось со старым самолётом, то ли рванул снаряд или приготовленные гранаты. Быть может, виной всему был взятый в полёт гражданский – журналист Умар Шакир, известный памфлетами против Османской империи и королевства Неджд. Он был другом летавшего с Широковым араба-наблюдателя, и перед полётом многократно высказывал желание лично метнуть бомбу во врага. Вероятно, ему дали осуществить эту задумку, но что-то пошло не так. Все участники полёта погибли. homsk.com
